Рыцарь из Дома Драконов (СИ) - Страница 63

— Пою, — кивнула Эльза, разминая пальцы. — А хочешь послушать?

— Хочу! Очень. Спой, а?

Девушка улыбнулась:

— Ну что ж… Твоя искренность мне по душе. Сторонись ты этих своих куртуазных оборотов — и сразу будет видно, что нормальный парень. Ну-ка, приступим, — она поерзала на скамье, садясь поудобнее, выпрямилась, упершись спиной в стену, и Артур вдруг заметил, что Эльзу охватило напряжение. Точно такое же напряжение испытывают многие молодые воины перед битвой, Айтверн и сам его порой ощущал, готовясь к схватке. Надо же, он и не знал, что у менестрелей все точно так же… Девушка тряхнула головой, берясь за лютню, и каштановые волосы взвились вокруг ее лица набежавшей волной. Длинные тонкие пальцы пробежали по струнам, рождая мелодию, и, проиграв вступление, волшебное, звенящее и грустное, исполненное почти осязаемой памяти о ком-то, давно ушедшем, навсегда, быть может, потерянном, Эльза негромко запела:

Золото дней осыпалось в ладони мои
Всадник зимы поднимал окровавленный стяг
Где, в серебре, потерялись дороги твои?
Эхом каким был навеки украден твой шаг?
Мир наш потерян, навеки свечой отгорел.
В памяти — башни, упавшие в серое море.
Мне не бояться мечей и погибельных стрел —
Крепкий доспех подарило мне давнее горе.
Слаще сокровищ — мой посох дорожный и плащ.
Лучше высоких чертогов — простор и дорога.
Лучше безрадостный смех, чем живительный плач.
Лучше бежать, чем годами стоять у порога.
Рыцарь осенний, зачем ты оставил меня?
Лунные замки, смогу я вас снова найти?
Это мой выбор — я снова седлаю коня.
Холод и мгла на моем бесконечном пути.

Эльза пела, легко и немного печально, лютня вторила ее хрустальному голосу, рождая переливы волшебной музыки, и под влиянием голоса, музыки и слов Артуру показалось, что мир вокруг него содрогнулся и сдвинулся с места. Трактирная зала поплыла, растягиваясь во все стороны и теряя четкость, искажаясь и распадаясь. Все стало словно в тумане, неясным, нечетким и призрачным, и Айтверну почудился холодный ветер, коснувшийся запертых сундуков его памяти. И тогда песня Эльзы обернулась звоном ключей, и ветер отбросил крышки сундуков, коснулся засверкавших неугомонным пламенем золотых монет. Ветер наполнил Артура своим свистом, разворошил и закружил в танце ворох воспоминаний. Непонятные картины, позабытые имена и образы наполнили все вокруг, рождая новый, неожиданный свет там, где прежде была темнота. Голоса и лица. Утраченное знание. Утраченные люди. Утраченное прошлое. Что-то, что было и теперь нет — но, может быть, снова будет. Еще совсем чуть-чуть… еще совсем немного… И он вспомнит, обязательно вспомнит. Поймет. Но… Что он должен вспомнить? Что он забыл?!

Но тут песня закончилась, и наваждение пропало.

— Ну как? — спросила Эльза с неожиданной робостью, ладонью отводя волосы назад. — Может, это и не самая красивая песня на свете, но мне она дорога.

Проклятье!!! Трижды, четырежды проклятье — ему самому с его подлостью и ложью! Вот, погляди, сидит перед тобой невинный, ни в чем гнусном не замешанный человек. Эта веселая и искренняя девушка наверняка никому ничего дурного не сделала и вряд ли намеревается делать. Плохие люди не разговаривают так, как разговаривает Эльза, и не поют таких песен. И вот ей-то, Артур Айтверн, ты позволишь отправиться в Тимлейн, даже не предупредив о том, что там происходит? В Тимлейн, где сейчас, может быть, режут, убивают и насилуют, где бьются между собой две закованные в железо армии, а простые горожане — просто пепел под их ногами? Где, может быть, мародеры на каждом шагу? Где горит огонь и люди ненавидят друг друга? Ты с легким сердцем пойдешь на такое? Говоришь, нельзя ни единым словом, ни единым звуком выдавать возможное местоположение принца Гайвена Ретвальда и его спутников, нельзя давать никому никаких подозрений? Да гори оно все адским пламенем! Ну их к черту, всю эту власть и всю эту ответственность, если они требуют совершать подлости и вести под нож невинных людей. Он скажет все, что следует, Эльзе, а если на их след потом и выйдут как-нибудь враги — ничего, Артур Айтверн их лично встретит и угостит как следует сталью.

— Эльза. Не езжай в Тимлейн. Поворачивай назад.

— Что? — нахмурилась девушка. — С какой это радости?

— В столице мятеж.

— Что?!!

— Герцог Мартин Эрдер и еще куча дворян восстали против короля. И вывели дружины на улицы. Пошли на штурм цитадели. Был бой… может, и сейчас продолжается. Я не знаю. Я не дрался. Я просто сбежал.

— Слушай… Ты, наверно, слишком много выпил. — Эльза не верила ему. Ничего удивительного, Артур и сам бы себе не поверил. — Какой мятеж? Ты о чем? Сходи, что ли, холодной водой облейся, помогает частенько.

— Нет. Я пил куда меньше, нежели хотел бы. Эльза, поверь мне, я тебе чем угодно могу поклясться. В городе переворот. Тебе нельзя туда. Там опасно. Тебя же убить могут! Кто угодно.

Ее лицо оставалось неверящим.

— Артур… Если ты считаешь, что это все так уж смешно…

Ответить он не успел — дверь залы вновь распахнулась, от удара ногой, и появился запыхавшийся мальчишка:

— Все на площадь! — крикнул он. — Староста зовет! Прискакал королевский гонец, говорит, срочные вести! Всем нужно услышать!

— Ну вот, — Айтверн криво усмехнулся, поднимаясь. — Вы предпочли не поверить мне, но, возможно, вас больше убедит официальное лицо?

Лицо Эльзы, и без того бледное, побелело еще больше, и она тихо сказала: